2007 год

После своего разрушения в 1932 году, храм несколько раз горел. Последний серьезный пожар в 1958 году нанес серьезный ущерб, в результате чего пострадала кровля и другие деревянные части здания. Местный совхоз, насколько было возможно, смонтировал  крышу, застелил ее шифером, но все это было «не то». По устройству конструкции и небрежному отношению к ней прежних строителей было видно: «строим сарай».  Оно и понятно, — коммунистический подход: безхозное, ничейное имущество, времянка – что в нее вкладывать силы и средства?! Детальный осмотр крыши показал множество «гнилых» мест: проломов, протечек, —  проще и надежней было всю кровлю заменить заново. От шифера решено было отказаться сразу же, хотя под боком и имелся завод по производству шифера, и само это обстоятельство  приводило некоторые аргументы в  пользу его использования. Однако такие «нехорошие свойства» асбоцементной продукции как  хрупкость, тяжесть и недолговечность шиферной кровли многим известны. Крыть оцинкованным листом? Но тогда: где взять квалифицированного жестянщика, его и в ближайшем городе  найти было не просто? Было найдено компромиссное решение: закроем храм «профлистом», благо – его достоинства не требуют пояснений. Просматривался единственный, пожалуй, недостаток: если использовать профлист с большой высотой гребня, то кровля будет напоминать крышу промышленного здания, вроде склада или цеха. Но, Слава Богу, удалось найти подходящий профлист с маленьким гребешком,  высотой 2 см, и такой на высоте порядка 8-10 метров от земли,  уже зрительно сливался почти в одну плоскость. Заготовили железо еще с осени прошлого года,   об этом я уже писал выше.

      Декабрь 2006 – январь 2007 года время активных работ по замене храмовой кровли. Казалось вначале, что зимнее время не совсем подходящее для этих работ; кто спорит? Летом, понятно, условия совсем другие…, однако надо было учитывать еще и наши местные «условия». Во-первых, Юра согласился финансировать эти работы сейчас: доживи мы до лета, как могла бы измениться здесь ситуация – неизвестно. Во-вторых, бригада, которую мы с легкостью набрали зимой, к лету бы бесследно «испарилась» — это было известно уже из собственного опыта. Кто тогда будет делать крышу – бабушки?! Относительно использования профессионалов я уже вкратце говорил: для нас это был не вариант. Для того объема работ, которые  по своей неотложности необходимо  было сделать, тех средств, что выделял Юра, при использовании профессионалов, было крайне недостаточно. В итоге: было принято решение работать, а не откладывать работы до тепла.

     Делать кровлю зимой оказалось не так уж страшно. Холодно? Да!  Ветерок на высоте? Конечно. Но зато есть существенный «плюс»: дождиком не мочит, а значит можно вскрывать значительные площади крыши. К декабрю 2006 года приступили к ремонту. Бригада трудилась та же самая, что и на постройке лесов. Удалось чудом найти старенького дедушку-жестянщика, который, единственный из всех имел опыт монтажа железной кровли. Все прочие мужички могли работать, больше «на подхвате», имея в большей части, квалификацию плотника «средней руки». Все они были  местные, часто с «проломами» в биографии, с обычными для сельской местности грешками, но  других Бог не послал. Было с ними нелегко, – не то слово. За «пьянку», прогулы или прекословие приходилось иногда снимать с работ, но чаще, все же воспитывать. Иногда удавалось, иногда  нет. Случалось, коллектив попадал под дурное влияние темного лидера, и дружно уходил в запой.  Плакались, винились, снова работали, пока снова не наступала «веселая» пора. В общем, так или иначе, но работы двигались. Конечно, если было бы возможно  нанять специалистов,  — они без понуканий и траты нервов отца настоятеля,  сделали бы всю эту работу.  Но это было бы, в лучшем случае, 40-50% всей крыши, хотя вовсе и не факт, что сделали бы много лучше: человек везде один и тот же, как и его грехи. Здесь на фото осталось то замечательное время и люди в нем:

На последнем фото – Сергей Иванович, фамилии не помню. Тяжкая судьба сложилась у этого человека: дочь повесилась, сына убили, сам – «горький пьяница», но удивительно доброй души человек. Здесь он трудится в составе бригады на крыше храма. Через год в пьяном виде он зимой провалится в воду, отморозит ноги и у него случится гангрена. Я поздно узнал об этом, пришел к нему в дом, когда пальцы на ногах уже почернели. Почти насильно отвезли его в больницу, купили ему необходимые лекарства, но все равно, врачи вылечить не смогли:  ампутировали пальцы ног. После выписки я вновь посетил его дома. Он был в страшном унынии, видеть никого не хотел; и навестить его было некому. Не хотел жить… Тщетно я пытался уговорить его не отчаиваться: убеждал, что несмотря ни на что, жить нужно!  Что он нужен нам и людям, что выход есть: обратиться  к Богу, Который непременно поможет!  Предлагал ему остаться сторожем при храме (у него не было: ни денег, ни пенсии, ни работы…), питание, небольшую зарплату – все было бесполезно. Где-то, через месяц он повесился…. Жаль!! Помяните, если хотите, дома раба Божия Сергия, да простит милостивый Господь его душу.

После зимних работ по замене кровли, унесших много здоровья и нервов у отца настоятеля, все силы были брошены на Екатерининский придел, и к марту месяцу последний обрел еще два окна, в результате чего  храм стал выглядеть так:

На одно из этих окон (крайнее правое) пожертвовал свои средства раб Божий Евгений. Так сказать, «именное окно». Дай, Бог, всех благ доброму человеку. На этом фото не видно, к сожалению, новую кровлю, но свежая желтая доска подшивки свидетельствует об этом. Внутреннее состояние Екатерининского придела видно из следующего фото:

К этому времени в помещениях над лавкой и в том, которое мы использовали под трапезную, создалась аварийная ситуация: прогнили потолочные балки, сам потолок провис дугой, угрожая обрушиться на головы людей. Пришлось срочно разбирать потолок, менять балки и, само собой, все остальное.

 К этому времени бригада, что работала зимой, распалась. Все, как обычно: повеяло теплом, и — «до свидания, храм!» Кто-то из батюшек посоветовал обратиться за помощью к некоему местному казачку, и он, конечно же, не без оплаты согласился выполнить эти работы. Все бы ничего, работы как-то двигались, только вот была в общении с ним одна большая проблема: все мои замечания и пожелания этот раб Божий буквально встречал «в штыки». Все  мои прежние расстройства и огорчения, которые я поимел  ранее, общаясь  с трудягами из прежней бригады, померкли,  «как лучина перед солнцем!» Казачок этот, весьма гордого нрава, полагал, что ему лучше известно: как строить, и что ему, как специалисту «виднее». Явно мне давалось понять, чтобы я помалкивал «в тряпочку», а роль мне отводилась вполне однозначная – выдавать деньги за работу! Меня же такая ситуация не устраивала. На мне лежала ответственность за потраченные благотворителем средства, и, пусть формально, но, прежде всего, я отвечал за качество выполненных работ. Очевидная для всякого вещь: «кто платит, тот и заказывает музыку!» — была вовсе неведома этому, как я бы сказал прежде, — «крайне нервному человеку».  Конструктивный диалог – это было вне сферы его понимания. И когда мне нужно было внести какие-либо поправки либо замечание по работе, казалось, что сейчас в меня полетит сверху топор или молоток! …. Причина, здесь, конечно не в нервах – в грехах. Это мне стало понятно позже. Для меня, тогда еще молодого священника,  многие вопросы духовного содержания были далеко не ведомы. Позже мне пришлось не раз видеть: как ломают и «корежат» человека бесы в церкви; на что может быть способен внешне «добропорядочный» гражданин, когда оказывается в храме.  Из уст его вырываются крики, проклятия, а порой, и матерная бранная ругань!..  Сколько раз мне жаловались обычные люди, что не могут просто перешагнуть порог храма.  Плохо здесь грешнику! Ой, как плохо! Явственно видно: «пожигает» благодать Божия, живущих в человеке бесов, не дает им покоя.  Они словно «взрывают» человека, изнутри, делают его диким зверем, лишенным разума. С «этим-то» мне и пришлось тогда столкнуться. Но все это попускает Господь лишь для одного: чтобы человек увидел свое бедственное состояние, осознал степень своего греха пред Ним, ужаснулся этого и, наконец, пришел к покаянию. Бережно, подобным образом, как бы «напоминает» человеку Бог, что его мучения здесь, — лишь отдаленные отголоски тех, настоящих мучений, что ожидают его в будущем, если не переменит свою жизнь.

Кончилось, однако, все тем, что однажды взбешенный человечек этот, буквально «слетел с крыши», бросив инструменты и не завершив работ, оставил «раскрытый» храм всем дождям и ветрам!! И больше он в храме не появлялся…

 Спасибо тебе, «казачок»! Помог.

_______________________________

Так или иначе, к лету 2007 года была полностью восстановлены помещения трапезной и канцелярии: демонтированы ветхие потолки, заложены крепкие (из 150-го бруса)  потолочные лаги, смонтированы утепленные ватой потолки.  Кроме того, были вставлены остальные недостающие окна и двери в Екатерининском приделе. Неоценимую помощь снова оказал Женя Румянцев. Все изделия были им изготовлены у себя на производстве, доставлены из Екатеринбурга и поэтапно смонтированы на место.

Вставка последнего окна (в алтаре) Екатерининского придела. 7 сентября 2007 года.

Не следует забывать и о том, что помимо «прорабских» обязанностей батюшке приходилось еще и служить.  Кроме того, вся  деятельность того времени, прежде всего, как священника,  была для меня откровенно новым, неведомым для меня поприщем, и по большому счету, требовалось духовное образование, в чем испытывалась постоянная потребность. Посылая меня на приход, Владыка Викентий благословил мне обучение на заочном отделении Екатеринбургской духовной семинарии. Что я и постарался вначале  выполнить.  Однако, для меня почти сразу данный вопрос остро «встал ребром»: либо учиться, либо служить! Чтобы учиться – необходимы были  средства и время, которые приход не в состоянии был тогда обеспечить.  Никто не мог меня разгрузить от повседневных и непрерывных хлопот, связанных с выживанием,  как прихода, так и нас с матушкой. Те немногие люди, которые и соглашались взять на себя некоторые «заботы» по храму, очень быстренько «уставали», и все, бросив, — уходили. Понятно, что мне приходилось подхватывать все эти многочисленные обязанности – и где тут было учиться!? Был еще такой фактор: раз Бог послал нам благотворителя, то  кто-то должен был заниматься вопросами восстановления храма, тем более, заезжавший  к нам в июне 2006 года по случаю освящения «Ильинского» родника Владыка Викентий, внимательно осмотрев храм, кратко благословил: «Храм восстановить».  И это нужно было исполнять!  В общем, — было совсем не до учебы.

Время шло своим чередом,  и где-то весной 2007 года появился в храме человек. Он заявил примерно так: «я — строитель, в советские времена работал прорабом, дело свое  хорошо знаю! Нет ли у вас для меня работы?» … Можно  только представить ту радость, что охватила меня, когда я это услышал. Настоящий прораб! Строитель, да еще с опытом работы! «Вот кто сможет, наконец, освободить меня от изнуряющих повседневных обязанностей надсмотрщика за работами» — думал я. «Что же вы хотите за свои труды?» — поинтересовался я. Подумав, человек этот озвучил  такую цифру, что мне стало немного нехорошо. Однако перспектива заполучить опытного строителя была столь заманчива, что я все же решил согласовать этот вопрос с Юрой: платить то ему…. Я позвонил Георгию Александровичу, он как обычно, меня внимательно выслушав, «дал добро» принять его на работу. Что сказать? Получив возможность делать свои основные дела, я был счастлив. Но немного времени спустя, стали выявляться многие «неприятные моменты», связанные с деятельностью нашего прораба. Многих подробностей сейчас уже не упомню,  скажу только: тот стереотип «советского прораба», изображаемого карикатурным образом за свою недобросовестность, безответственность и разгильдяйство  — очень даже подходил  к нашему бригадиру.  В общении между собой мы в шутку назвали его не иначе, как «советский прораб». Но, как известно: «во всякой шутке есть доля шутки».  Весьма скоро во избежание больших потерь от услуг этого «специалиста» пришлось отказаться.

Зная о том, что в храме ведутся строительные работы, многие сельские бездельники не раз приходили, пытаясь устроиться к нам «на работу», в надежде получать «халявные» деньги. Думали, видно:  батюшка, скорее всего, человек «далекий» в технических вопросах и можно будет  без особого труда морочить ему голову.  Не знаю, почему, но полагаю возможным, что вполне могли слухи разойтись о моих первоначальных просчетах, и может, как-то повлияли  здесь….  Приходя устраиваться,  многие такие бойко и клятвенно заверяли: «я  плотник, я  сварщик», и так далее.  Но, однако, напрасно!  Прежний негативный опыт моего руководства все же «не прошел мимо», и кое-чему я все-таки научился. Чтобы проверить действительно ли передо мной специалист или лгунишка-самозванец, приходилось задавать человеку разные провокационные проверочные вопросы в соответствии с заявленной им «профессией» –  и почти сразу все становилось на свои места: кто-то отсеивался, а кто-то оставался. Так с Божьей помощью и работали…

Нужно сказать, что подбор кадров для работы в храме был и остается весьма щекотливым и трудным вопросом до сего времени. Дело в том, что с одной стороны (если, конечно, не брать случай, когда приход имеет сильную внешнюю поддержку!), — это ограниченная возможность назначить работнику сколь-либо достойную оплату. А с другой стороны, часто случалось и такое:  когда  крайняя необходимость вынуждала нанять нужного работника на любых условиях (как, к примеру, нашего «советского» прораба), часто оказывалось —  не так уж это и просто! Словно таинственная и зловещая сила отводила людей от храма. Случалось это всегда как-то так:

 Звоню по объявлению в газете, спрашиваю человека, ответившего мне:

—  Вы – штукатур? (или какой другой специалист) Работа Вам нужна?

—  Да, нужна. Сейчас я, как раз, свободен…

Далее, как обычно, разговор заходил об объемах работ, расценках и разном прочем.  В конце беседы, когда уже, казалось, все обговорили, и чувствую в душе – человек согласен, он спрашивает:

— А где нужно будет работать, где сам объект?

— Это в  Курьях, в церкви…

И после этого, человек либо сразу же молча клал трубку, либо категорично  отказывался, несмотря на предложенную ему «достойную» оплату.

…………………!

Что тут скажешь? Для меня тогда все это  было малопонятно.  Что — не так, почему?! Как бы следовало, вообще, человеку радоваться от «нечаянной» возможности принести хотя бы малую пользу матери-Церкви, «не в отдалении» послужить Богу личными трудами!  (И главное — утвердить себя навеки в числе «блаженных создателях святого храма сего», написав свое имя у Господа,  в вечной «Книге жизни»!) Какая это необыкновенно-чудная возможность немножко потрудиться в церкви. Пусть, простым маляром или просто на помывке полов или уборке. Счастье!  Истинное счастье быть даже самым последним  в храме! (Равно, как и в Царствии Небесном!)

Почему люди так боятся церкви? Где здесь логика? Как можно объяснить  подобные поступки людей, не иначе как, действием этой злобной и таинственной силы. И чем далее я продолжал служить, тем все больше убеждался в этом.

В ноябре 2007 года храм уже выглядел так:

Как уже было сказано, вопрос с кадрами обстоял крайне остро. К осени 2007 года все лишнее из Екатерининского придела было убрано и помещение было готово к штукатурным работам, но где брать штукатуров? Наши православные: к кому ни обращались —  наотрез отказывались все: «кто старый, кто больной». Стали искать из тех, кто «по моложе»,  и в настоящее время  работает. Безрезультатно. Обратились за помощью в местную солидную строительную фирму, директор которой, внимательно выслушав меня, обещал  прислать к нам бригаду штукатуров. Ждали месяц и даже больше  — не дождались (с той поры прошло почти 12 лет – все еще едут…). Была даже совсем «шальная» мысль: через «фирму» нанять штукатуров из самого Екатеринбурга! (Там-то были люди, которые с радостью бы исполнили эту работу.) Но трезвое понимание,  какими огромными тратами эта затея обойдется приходу, заставляла искать более подходящее решение.  Поскорбели, помолились, — и вскоре в поле моего зрения появилась странствующая бригада строителей из одной южной республики. Они хотели работать (прежде всего – заработать!) и видно было: кое-какой опыт у них был, да и по оплате для нас это был вполне приемлемый вариант. Была, правда, немалая проблема: они  были не православные,  и им негде было жить. Нам же очень нужна была эта бригада. Попытки пристроить этих людей на жительство к успеху не привели. Никто не хотел принять их у себя, как я ни обращался к приходу. Пришлось поселить их в помещение, предназначенное под канцелярию, хотя и «с тяжелым сердцем». Мне так хотелось иметь свой кабинет, где можно было бы и поработать и почитать в тишине, и поговорить наедине с людьми о важных вещах. Но вместо всего этого пришлось затащить туда старые матрасы, установить «буржуйскую» печь и стол для еды.  Видя все это, некоторые наши «правоверные» сетовали, что батюшка привлек иноверцев для работы. Это меня изрядно огорчало.  Так и хотелось сказать им в упрек: « а где сами-то вы? Где дети ваши?  Почему  сами не хотите «поднимать» ваш храм?  И  что с того, что они другой веры; они тоже живые люди – не на улице же, в самом деле,  им жить?!» Вместе с узбеками на штукатурке работали  некоторые наши местные, но все больше, на вспомогательных работах. Весь Екатерининский придел тогда был заставлен лесами в три яруса, с которых и велись работы. Узбеки, как и водится, вели себя вполне пристойно, неплохо работали, не пили, чего нельзя было сказать о «наших». Некоторых пришлось прогнать за пьянство и безобразные выходки, которые не хочу и вспоминать. Помню, была среди них Лена Лосева, довольно хороший штукатур, но … пока трезвая.  Бойкая и проворная в работе, она могла, как кошка запросто прыгнуть на пол с третьего яруса лесов, чем приводила в некоторый шок окружающих, весьма довольная и веселая при этом. Такой вот запомнилась.

Просмотры (1447)